Давай уйдем с тобой в весенний лес,
Совсем одни, хотя бы не надолго,
Где, словно замирая от восторга,
За речку опустился край небес.
Устав от плена зимних снов и грез,
Там ручейки прозрачные струятся,
И солнечные зайчики резвятся,

Играя с ветром на стволах берез.
Давай, любимый, мы туда уйдем,
Где тишина, и свежесть, и прохлада.
И ничего нам будет так не надо,
Как в этой тишине побыть вдвоем.

Вот, осень уже на цыпочках крадется тихо по городу
И за собой оставляет много разных примет:
То дождиком опечалит, то ветром пронзит холодным,
То Ангару раскрасит в серо-свинцовый цвет.
На рынках дары высыпает без удержу и сомнения,
И здесь полновластной хозяйкой считает себя она,
А уходящее лето застыло в немом смятении,
Лишь смотрит глазами ромашек с роскошных своих полян…

Холодно, зябко, тревожно, обуглено…
Ночь распласталась над осенью странною: 
листья не радуют золотом утренним,
переливаясь на солнце… Усталые
ветви деревьев с пожухлыми листьями
скорбно застыли в немом изумлении:
где тот художник, что красками выстелет
каждую тропку в священном волнении?
Ночь, что над осенью виснет невзрачною, —
черная, вовсе беззвездная, мрачная,
скрыла на время картину печальную.
Утром проявится… Ждать ли? Молчание.

Мой город еще не разбужен весной,
Не слышно веселых капелей,
Но радует небо уже синевой
Прозрачной вуали апреля.
Все будет, как прежде: и солнечный бриз,
И трели танцующих капель,
На рынках — багульник  как светский каприз,
Приколотый даме на платье.
И дни станут скоро намного длинней,
Дороги к любимым – короче,
И снова захочется верить весне —
Ведунье счастливых пророчеств.

Зима уже почти проходит,
Февраль ленивый за окном:
И не страшит, и не морозит,
И не порадует снежком.
Затишье вялое повсюду:
Ни ликованье  ни печаль,
Ни то ни сё… И врать не буду,
Я и сама, как тот февраль.